На полях брани.
Она - целый гимн русским воинам. И, действительно, то, что совершают наши войска, ни с чем не сравнимо.
* * *
Действующая армия, 24 октября. - Сейчас вернулся из Домброва и Келец, где только вчера закончился грандиознейший во всемирной истории славный бой, начатый германскими и австрийскими войсками 26-го сентября у Ивангорода.
Никогда ещё искусство, высокий дух, отвага, выносливость и самоотвержение не сплетались так в один победный венок. Нельзя придумать таких препятствий, которых природа и осенние стужи не ставили перед нами. Тут вдребезги разбился громадный, хорошо задуманный и поддержанный всеми его силами план Вильгельма.
Германский император думал, взяв Ивангород, Варшаву, Новогеоргиевск, зазимовать на Висле, а военные действия перенести на юг для спасения гибнущей Австрии. Увы! Теперь его лучшие полки бегут к своим границам.
Принц Иоахим в Радоме воскликнул с отчаянием: "Ничего подобного русской артиллерии я и представить себе не мог, да, русская пехота, это - суд Божий!"
Генерал Гинденбург, надменный, ни на минуту не сомневавшийся в победе, уже перед Кельцами, уходя от преследовавших его русских, сказал: "Если бы я верил сказке, то мог бы подумать, что в наших врагах воскресли души лучших воинов железных легионов Рима".
Говорят, он был до того удручён, что неоднократно повторял: "Как я встречусь с императором? Ведь за глаза нельзя поверить тому, что делают русские, - надо это видеть самому!"
Месяц назад немцы бросились на Ивангород и, уже разбившись о живую силу защищавшего его гарнизона, сами стали окапываться и спасаться в леса, заслоняться болотами, вызывать свежие дивизии.
Здесь совершались такие подвиги, что по окончании войны, когда будут названы полки и люди, участвовавшие в них, мир дрогнет от восторга перед неслыханной доблестью невидного, но в своей легендарной простоте изумительного богатыря.
Несколько дней, казалось, в воздухе носились адские легионы, не только пожирая отважных, но и оглушая их миллионами железных глоток. Головокружительно одуряющее, безумное было в непрестанном рёве невероятной битвы, и спокойные, стойкие, ни разу не поколебавшиеся, шли навстречу смерти и победе, неодолимые, как стихия, и как она, бесстрашные полки.
Через Мозолице на Бржезницу по болотам, где вязли ноги по колени, где из топей невидимые руки, казалось, схватывали и тянули в отвратительную глубь эти великолепные роты и батальоны, полки шли, неизбежные, как Господня кара, на обвивавшего себя огнём и штыками врага.
Пленные говорят: "Мы сами цепенели перед этими рядами, которых ничем остановить не могли ни мы, ни природа".
Этот последний аккорд сплошного гигантского 22-дневного боя - жалок для немцев. Избы наполнены ранеными. По дорогам наши ведут измученных и окончательно павших духом пленных. Боевое одушевление сбежало с их лиц. Сейчас, это - стадо покорное и готовое идти, куда его поведут. Приговор беспощадной истории читается в каждом их движении. Это не разбитый враг, это - враг уничтоженный.