Вероломство

Ночь в окопах

В 10 час. вечера стало мало-помалу темнеть. Не ночь, а так что-то - полусумрак, полусвет.
Наши окопы углублены и усовершенствованы сапёрами. Когда мы отбили это место у немцев, то первые дни защищались от контратак в маленьких, узеньких ямках. Приходилось туго, но удержались. Теперь здесь просторные окопы с ходами сообщения, с блиндажами, козырьками - по всем правилам фортификации. Есть на что опереться.

Как германцы отпраздновали Иванову ночь. (Из латышской печати)

У М. на реке Венте наступило временное затишье. Германцы укрепились на левом берегу, наши войска на правом.

Австрийский застенок.

В угрорусских деревнях наши солдаты встретились с одним любопытным явлением.
Когда войска располагаются в деревне на ночлег и начинается обычная реквизиция, происходят такие сцены.
Угрорусску (мужчин там почти совсем нет) спрашивают:
- Есть свинья?
- Есть.
- Мы ее покупаем. Получай деньги!
Тогда женщина становится в позу и кричит протяжным пронзительным криком, словно намереваются резать не свинью, а ее.
- Что с тобой, матушка?

В океане сербской крови.

Ужасом веет от приводимых ниже рассказов сербской женщины врача г-жи Бртичевой, приехавшей с сербского театра войны.
Все зверства турок и болгар меркнут перед холодной, рассчитанной зверской жестокостью австрийцев.
Там,где турки и болгары оставляли на своем пути десятки трупов, теперь они насчитываются тысячами, где разъяренный турок зарубал нескольких крестьян, там теперь вырезаны целые селения.

По Сербии

В. Водовозов передает свои впечатление о поездке в Сербию и в новую её столицу-Ниш.

Немцы и история

Густав Фужер, директор французской школы в Афинах, напоминает по поводу разрушения немцами Реймского собора. Подобный же случай с другим храмом - Парфеноном.Создание Иктина и Фидия стояло века, пока под стенами Афин не появился отряд наемных немецких рейтеров, находившихся на службе у венецианцев.

"Благородный" враг.

Под Августовом, где немцы бежали, кинув обозы и раненых, нами был найден убитый русский офицер. Лицо его было прикрыто платком, на груди лежали золотые часы и серебряный портсигар, к рубашке была приколота записка, написанная карандашом:

Подписка на Вероломство