Под огнем

Канонада ближе и ближе. Вокруг нашей линии окопов идет большое сражение, разгораясь все сильнее и сильнее, разворачиваясь шире, то приближаясь до такой степени, что к нам залетают снаряды, то удаляясь настолько, что перестают быть слышны пушечные выстрелы.
Утром бой был слева от нас, к полудню он передвинулся к лесам, находящимся против нас, сейчас заходящее солнце бьет нам в глаза снопами веселых лучей, и там, на западе, курятся белые дымы канонады.
- На заре быть жаркому бою,- говорит кто-то среди солдат сочным, необыкновенно громким, среди общего шума и смеха голосом.
Уже свечерело. Уже громче и чаще звуки выстрелов в вечернем чистом воздухе. Два солдата, Киренков и Платов, сочиняют в углу письмо в стихах:
- Ты, дражайшая жена, Не тужи, что ты одна...
- Надо бы о Георгии ввернуть, да как бы это половчее, говорит Платов, недавно представленный к Георгию за разведку.
- А надысь ротный сказывал, будто мы долго тута постоим, - слышится свежий в вечерней синеве голос Норова, ленивого и «ледащего» солдатика.
_ Так вот, братцы мои, приходит это к яму аглицкий царь и говорит:
«сукин ты сын!» -рассказывает кто-то сказку. ' › - Ловко! - одобряют слушатели оборот речи «аглицкого царя».
- Бум! - врывается в тишину и мирную беседу неожиданный грохот одинокой пушки.
- Бум, бум, - просыпаются другие пушки.
И скоро впереди окопов загораются знакомые нам сполохи выстрелов, бороздя потемневшее небо ярко-красными полосами огня.
- Ён начал, -тихо говорят солдаты.
Никому не хочется нарушать сладкую тишину, наступившую после радостного, хлопотливого дня. То мы были как будто дома, а теперь опять война и привычное для уха громыхание разрывов.
- Буде ребята, буде. Вылазь, - слышится ласково начальственный голос взводного -Становись в окопы, ён начинает атаку.
Очарование развеяно, но в душ осталось бодрое и сильное чувство.
- Ну, и зададим мы ему трёпку!
- Эх, размахнуться бы в рукопашной, братцы. Я бы теперь...
- Куды ему супротив нас! Шутка ли: всем народом идем.
- Верно!
Если бы сейчас, под обаянием такого подъёма, бросили этих Гавриловых и Тренковых, этих пензенцев и вятичей, в атаку, они так же радостно, как только что плясали, боролись, смеялись и возились друг с другом, ринулись бы в бой и сложили бы свои головы, кому судьба ее сложить.
- Стреля-ай!
- Та-та-тах! -крикнули винтовки.
И бодро, и весело нащупывали затвор ставшие вдруг ловкими и проворными корявые пальцы.