Поляна смерти.

Перед нами всего в двухстах шагах германский окоп. Между их окопом и нашим совершенно ровное место без деревца, без кустика.
Узкая, покрытая ярко-белой пеленой снега поляна.
Поляна смерти.
Два ряда винтовок с одной и с другой стороны стерегут на ней все живое. Чуть что – сейчас же прошьют насквозь свинцовыми пулями. Но бывает, что по поляне совершенно свободно разгуливают и наши, и германские солдаты.
Даже рядом. Даже разговаривают между собой на русско-польско-немецком воляпюке.
Это бывает в часы перемирия.
На поляне лежат убитые русские и германцы. Лежат день, два, пять дней. Хорошо, если мороз. А если оттепель?
Кажется, что в окопы доносится трупный запах. И нам кажется, и немцам...
Тогда начинаются переговоры:
- Давайте, уберем трупы с поляны. Согласны?
Случается, что в ответ на наше предложение из германского окопа выскакивает с высоко поднятыми руками фигура и, пробежав шагов тридцать, останавливается.
Это гарантия.
Тотчас же в нашем окопе два лучших стрелка берут ее «на мушку».
В свою очередь и впереди нашего окопа появляется такая же фигура.
После этого поляна между окопами быстро заполняется солдатами. Убирают убитых.
Но прежде всего рассматривают друг друга. С болезненным любопытством рассматривают.
Впервые приходится видеть так близко. Впервые потому, что во время рукопашной схватки редко видишь что-нибудь. Потом начинают разговаривать. Немцы чаще всего просят покурить. Наши давали раньше охотно. Теперь стали скупиться.
- Больно вы курячие! Не наберешься на вас. У самих мало.
Говорят, недавно какой-то унтер-офицер немец, довольно сносно владеющий русским языком, ответил на это.
- Вам присылают табак из Москвы и из Петрограда. Там много наших немцев. Напишите, чтобы они прислали вам табаку для нас. При случае передадите!
Трупы убраны. Поговорили. Покурили. Вернулись в окопы.
И снова пустынна белая поляна. Снова низко, низко нависла над нею жуткая тишина, И снова это- поляна смерти...