Великие бои под Лодзью.

Они стучались во все двери кругом. но свою ударную силу наиболее сосредоточили на Янов-с этой, и на Константинове-с другой стороны... И одушевление их было выше всякой похвалы.
Их допускали на близкое расстояние. С четырехсот шагов расстреливали, а потом наши выходили из окопов и на «ура» били их штыками. Таких атак ни в одну встречу немцы не выдерживали. Перед русскими позицями все эти поля кладбища великой разбитой нами армии. Перед нашими пулемётами-груды их тел. Если бы не мороз, теперь вся эта даль была бы зачумлённой. Их артиллерия еще никогда не работала так ожесточенно. Мы были окутаны черными дымами их бризантных снарядов. Дымки их шрапнелей сливались в тучи. Ночью бесчисленными звёздочками они взрывались над нами. В гуле, реве и треске, в мерной дроби пулеметов, в отдаленных ударах наших разрывов, как пламя сквозь пожарище, прорывалось наше «ура», и в царство ужаса и смерти шли на смену павшим богатырям новые ряды наших витязей спокойно, просто. Здесь дописывалась благородною кровью одна из величайших страниц нашей истории..
Сейчас, когда я посылаю это письмо, новая блистательная победа внесена в великолепные летописи этой войны. Решительная карта немецкого кайзера бита, и, после Варшавы, Лодзь является новою вехою к полному разгрому Германии...

Думаю, мы были последние, которые, после боя под Красневице и за Гостынином, переночевав в Кутне, проехали свободно через Ловиче. Немцы 30-го сентября прошли от Нешавы к Ковелю, 1-го ноября показались у Гостынина и Красневице, 2-го вступили здесь в бой. Мы двинулись на Лодзь, подобрав наших раненых и доставив их в лазареты.
В полях стояла тишина. Всё точно припало к земле перед новым валом германского наводнения. Ему было суждено опять рззбиться у Лодзи о наши плотины, и под гулом артиллерийского огня, минуя встречные отряды, мы читали в лицах двигавшихся солдат ту же упорную веру в победу, которая у Варшавы и Ивангорода обвила уже их серые, запыленные головы своими яркими лаврами.

Сначала германская армия, задев левым крылом Белявы и Пионтек, развернулась З-го ноября на Ленгицу, Уснов, Поддем-
бице; 4-го заняла Озерков и быстро выкинула авангард к Згержу. Через два дня после моего приезда в шумную и людную Лодзь, немцы уже ясно обнаружили намерение заключить этот громадный промышленныи гсрод в сплошное кольцо своих батарей и окопов. Сначала наметилось это вдали, а 5-го ноября они уже от Шадека на Казимерже, Александров, Згерже, Стрыков, Брезины и Ржгов стали подковой вокруг обреченного ими города. На шестой день неприятель выдвинулся вперед от Згержа и Бржезин и, точно легко смыкавшийся и размыкавшийся клапан, протянул от Ржгова к Тушину подвижное щупальце, которое в случае успешного их наступление на Ласки и Пабианицы могло бы замкнуть концы этой подковы.
Как всегда, в расчетах германского штаба было много упорства, дальновидности, последовательности. Ничего не предоставлялось случаю, но в то же время был упущен один важный фактор, это-понимание противником такой задачи, гибкость в сопротивлении ей, удивительная способность поддаваться, как сталь, внезапно развертываясь и нанося врагу чепоправимые удары, и такая стремительность переходов, какой до сих пор не знали. Немцы не учли и духа нашей армии, не теряющейся ни при каких обстоятельствах и умеющей после сегодняшнего отступления вдруг развернуться и откинуть врага на совершенно невозможные позиции. Немецкая система так тонка, так обдумана вперед, до такой степени лишена вдохновения и неожиданностей, что сорви в ней одно кольцо, - вся она рассыпается на отдельные, часто теряющие связь между собою, звенья. Сила её -в организации тыла; расчет-в неизбежности последовательных успехов молниеносно уничтожить врага.
По их соображению, выходит, что удара сосредоточенного в одном пункте тарана сомкнутых полков и гаубичных батарей никакая стена не выдержит. Но соображение-соображением, а живая мощь России никак такому расчету не поддаётся. И мы видим эти тараны их атак рассыпвющимися в дребезги. Правда, мы имеем дело с противником первоклассным, и поэтому такие победы нам достаются не дешево: да, ведь, подымая на свои рамена(плечи) тяжкий крест этой единственной в мировой истории великой войиы, наше отечество ни минуты не сомневалось в грозной мощи врага. Ведь, она требует всех наших сил, всего нашего гения, всей нашей веры в себя и своих вождей, всей бесконечной нашей способности отдать себя до последней капли крови, до последней мысли, до последнего мускула за торжество священной, преобразующей мир на началах свободы и права, августейшей цели.

Все эти дни и ночи, в дыму и огне горящих кругом деревень и городков, Лодзь-как валькирия в пламенном кольце. К счастью, германский план оказался неудачным и день его фиаско уже намечен в кровавых зорях наступающего тяжкого дня нового поражение нашего противника. Все кругом в громе гаубичных ударов, в глухих, зловещих взрывах их знаменитых «чемоданов». Кажется, земля раскрывается, выбрасывая из недр «черное» пламя. Тысячами рвутся шрапнели; в самой Лодзи загораются и рушатся дома. Но за желтыми осыпями окопов, за рубчиками едва намеченных наших славных батарей таится такая неодолимая сила отпора, что немцы, в отчаянии сколько раз уже за это время шли на то, чего они так боятся: в штыки.
Шли, расстреливаемые нашими пехотинцами, сметаемые очередями артиллерийского огня. Император обещал им, что это-последний бой, и они во что бы то ни стало торопятся завоевать своей родине на этих облитых кровью полях неправедную победу. Но стоит только наступающему отчаянию обрисоваться в тумане перед нашими траншеями,-оттуда выходят бодрые, сильные, смелые витязи, и от их «ура» бежит вздувшаяся было волна грозового удара. А в стороне казачьи лавы, наперекор тактическим соображениям, идут на вражьи батареи, охватывают их, рубят прикрытие.
Видя собственными глазами этих изумительных богатырей воскресшей России, невольно чувствуешь свое бессилие так нарисовать их, во весь рост, чтобы из отдалённейших уголков нашей родины навстречу им грянуло: «Слава вам, вновь овеявшим наши старые знамена ярким светом небывалых побед. Честь и радость уцелвшим, заставившим еще недавно глумившийся над нами мир вздрогнуть от восторга перед вашей беспримерною доблестью. Вечная память безвестным героям, имена которых Ты, Господи, веси, свидтельствующим из своих братских могил, как великий народ не пожалел лучших детей своих за торжество справедливости и свободы! Слава, и Вечная слава!››