Долг милосердия (Картинки из жизни лазарета, организованного Издат. П. П. Сойкина)

Светло и уютно в белых стенах лазарета. Измученные люди с повязками на руках и на голове счастливо отдыхают здесь от тяжёлых лишений походной жизни. И видно по этим растерянным и беспомощным улыбкам, что не верится им в то, что действительно они лежат в чистом белом белье в такой светлой и веселой комнате, что кончился тяжелый кошмар бомбардировок, вылазок, разведок, ночевок в грязных польских халупах на сырой земле и соломе. Ласковые сестры милосердие все в белом, неслышно ходят по палате, поправляют под больною головою подушки, подносят лекарство, читают и пишут письма на родину. И приятно сознавать, что они так тебя жалеют, любят и заботятся. Именно жалеют, ласково, любовно жалеют! И от этого нестерпимая боль раны начинает ныть легко и болезненно-сладко.
Сегодня канун большего праздника и в главной палате готовится богослужение. Вот, наконец, легкий синеватый дымок ароматного ладана разнесся по лазарету, созывая к огоньку красной лампадки серые фигуры раненых. На костылях и опираясь на палки приходят «тяжелые». Старческий голос священника произносит первые святые слова о любви и всепрощении, о страданиях Великого Учителя, и сами собой поднимаются правые руки, истово накладывая крестное знамение. Приткнувшийся в уголку солдатик не может перекреститься - его правая рука забинтована в лубки и подвешена на повязке.
Он прижал эту раненую руку к своей груди и одним пламенным и светлым взглядом молится Великому Страдальцу. Губы его шепчут какую-то молитву, и чувствуется, что он со слезами благодарит за свое чудесное спасение.
Только тот, кто смотрел в глаза смерти, может молиться так глубоко и искренне. Я смотрю на этого калеку и завидую ему, сохранившему в своей душе всю цельность и полноту пламенной веры.
На утро в лазарете важное событие:
- Выставляют зимние рамы!
Потянуло свежим весенним воздухом, и раненые размечтались. Один вспоминает далекую Каму, ледоход, появление первой травки, другой солдатик с едва пробивающимися усиками нацепил себе на халат маленький искусственный цветочек из голубого целюлоида, какой теперь продают сборщицы на благотворительные цели, и любуется им, придерживая полу халата обрубком левой руки без нескольких пальцев. Что проносится у него теперь в памяти, при вид этого голубого цветочка? Может быть, вспоминается золотое поле ржи с голубыми васильками или мелькает русая головка, украшенная такими же голубыми, как эти васильки, милыми глазками. Что скажет теперь она ему, как встретит его? Станет ли она целовать калеку также горячо, как любила его молодым и здоровым? И грустная задумчивость набегает на молодое открытое лицо раненого...
Но вот в прихожей раздаются звонкие девичьи голоса и смех - это пришли молоденькие сестры-волонтерки. Как молодая весенняя буря, вбегают они в палату, рассказывают новости дня, приносят светлую весть о победе, спорят, смеются. Через минуту одна из них устроилась уже в группе раненых и помогает беспалым набивать папиросы.
Как на хрупкую дорогую игрушку, смотрят солдатики преданными глазами на добрую и красивую барышню. Эти глаза как бы говорят:
- «Мы никогда, никогда не забудем тебя, милая и хорошая барышня. Мы вечно будем помнить, как заботливо ты перевязывала наши раны своими нежными и тонкими пальчиками.
- Мы без страха шли в операционный зал, потому что знали, что там мы услышим твой голос и увидим твою улыбку.
- Когда мы стонали от боли, на твоих глазах мы видели слезы. И мы удерживались от крика, чтобы ты не плакала, милая барышня».
Сколько теперь таких добрых, чутких и отзывчивых русских девушек скромно трудятся над врачеванием драгоценных ран, полученных в бою за честь дорогой родины! Знают ли они, как много света, тепла и уюта сеют их мимолетные улыбки и ласковые голоса в измученных сердцах страдальцев.
- Да нет, и лучше, что они не знают этого! Так выходит проще, искреннее.
- О, добрые, прекрасные русские девушки! Позвольте мне, прежде чем бросить перо, мысленно поцеловать ваши руки - такие тонкие, красивые и нежные - за то, что они, не боясь запачкаться, заботливо прикасались к самым ужасным ранам, за то, что ночью, когда несчастные страдальцы метались в жару и бреду, вы опускали им ваши чистые руки на лоб и успокаивали их ласкою утешение.
Пусть ваш светлый образ служит для нас добрым примером, пусть он пробудит в нашем сердце чувство милосердия к страждущему и заставит откликнуться на призыв о пожертвованиях святому делу врачевания ран наших героев-защитников!
К Серебряков.