Храбрость

Собралась как-то на одном из передовых питательных пунктов большая компания: офицеры, врачи, сестры милосердия, «краснокрестовцы», - все люди, побывавшие под неприятельским огнем, испытавшие тяготы боевой жизни.
Зашёл разговор о храбрости.
Одна из сестер, недавно прибывшая на передовые позиции, уверяла что у неё совершенно атрофировано чувство страха, и самый сильный обстрел вызывает в ней лишь любопытство.
Завязался горячий спор. Каждый по-своему определял переживание под неприятельским огнем, когда всюду стережет смерть.
Большинство склонялось к тому, что страх смерти свойствен всем нормальным, здоровым людям. Все безусловно испытывают его, и храбрость выражается в умении владеть собой, не дать этому чувству подавить рассудок.
Простейшее понятие о храбрости слагается именно так, но это лишь до тех пор, пока человек отдает себе отчет, анализирует свои действия. В пылу же битвы, когда боец ничего не видит, не слышит, не чувствует, в нем зарождается новое, неведомое в мирной жизни чувство, -то, что мы называем безумством храбрых.
Громадное значение для самообладания имеют обстановка и особенно присутствие других людей. Сознание, что на тебя смотрят и могут оценивать твои действия, заставляет особенно напрягать свою волю, брать себя в руки.
От общих рассуждений перешли к конкретным примерам. У каждого накопилось немало наблюдений в этом отношении, и было чем поделиться.
- Лежал у меня в лазарете, -рассказывает врач унтер-офицер, раненый пулей в грудь. Разговорились мы как-то с ним. ' - По-моему, -говорил он, -в окопах сидеть -одно смертоубийство. Сидишь и не знаешь, какая пуля или снаряд угодят в тебя. А ты сиди. Я вот в окопе сам не свой, места се6е не нахожу. То ли дело-атака! Там сам хозяин: неприятеля видишь, -на него и идешь. Только сам не плошай, -ничего с тобой и не будет. Три раза в атаку ходил, а уж сколько раз на штыки принимал неприятеля, -не запомню; и ничего, Бог миловал.
Никакие мои доводы не разубедили его; так и остался при своем, что в окопе сидеть -одно смертоубийство, а в атаку идти -нет никакой опасности, лишь бы не сплоховать самому.
Один из штабных офицеров рассказал такой случай: - Был у нас при штабе корпуса еще новый разведчик. Явился он добровольцем и после усиленных хлопот был зачислен.
Неутомимость необычайная: не слезал с лошади, принимая участие в самых рискованных разведках. Всюду первый, всюду пример подает.
Василий Г., как звали юношу, был всеобщим любимцем за свои храбрость, находчивость, расторопность.
Веселый, жизнерадостный юноша, вносил всюду с собой оживление и смех -, невзирая на все трудности походной боевой жизни.
Был уже георгиевским кавалером, получив медаль и крест.
Остановился как-то наш штаб в помещичьем доме. Команда разведчиков поместилась, за отсутствием другого помещения, в хлебном амбаре.
После ночной разведки, в которой принимал участие и Василий Г., стоившей нескольких человек, когда команда ушла из неприятельских рук только благодаря своей беззаветной храбрости и находчивости, разведчики полегли спать.
Василий Г. лег с краю на соломе.
Вдруг вскакивает со страшным визгом и криком:
- Ой, мама, мама, крыса!
Солдаты подняли его на смех:
- Вот так герой! Георгиевский кавалер, а крысы испугался!
Тот в плач. Дальше -больше. Стали уговаривать его. Ничего не помогает.
Видят, дело плохо: что-то неладное творится с Г. Позвали врача.
Приходит врач. Форменная истерика.
Бъётся, рыдает.
Отнесли в лазарет и тут неожиданное открытие. Василий Г. оказался восемнадцатилетней девушкой.
Позвали к корпусному. Чистосердечно рассказала о свосм по6еге из дому по документам жениха.
- Я совсем ничего не боюсь ваше превосходительство, только мышей и крыс, наивно заявила она.
Генерал Жоффр перед отправкой войск на позиции