Летучие мыши (Корреспонденция с театра войны)
- Вжиг - слышен далекий, мгновенный свист падающей бомбы и потом короткий и глухой удар-тук.
Снаряд брошен. Куда? А это все равно куда. Бомба не разбирает, не видит. Ей все равно -съестная лавка, лазарет, вокзал, кинематограф, улица или канава, ей все равно - слепой, брошенной на удачу, бомбе.
Охватывает тяжелое чувство, когда подумаешь, что вечером, после полета, какой-нибудь крепкий, с короткой шеей немецкий лётчик, сняв свои черные перчатки и шлем, сидит где-нибудь в халупе и рассказывает, сося темную сигару.
- 12 бросил. Кажется, в вокзал попал, кажется, в фабрику и еще, быть может, усмехается при слове «кажется».
Эти бомбометатели в черных перчатках, в круглых очках и в черных кожаных шлемах точно выдуманы разгоряченной фантазией. У Франсиско Гойи в откровениях великого фантаста, есть темный офорт «Аргонавты»; в звездной бездне неба несутся и кружат люди-птицы, с окаменевшими лицами, люди-птицы, похожие на чернокрылых летучих мышей. И есть у Гойи другой офорт, как бы ответ на первый Нелепый, скомканный клубок человеческих тел; стремительно летит сверху какое-то белое кресло, куски кирпича и бревна; раскинулся разможжённый ребенок; торчит из темноты лохматая голова, свернутая с шеи... С высоты двух вёрст он этого не видит. С высоты двух верст люди кажутся кишащими насекомыми и только, И потому-то, я думаю, нет смерти оскорбительней для достоинства человека, как смерть от такой летучей, стрекочущей мыши. Зажигательные бомбы, плавящие при удачном ударе рельсы, бомбы удушливые, просто бомбы, стальные стрелы. Они выбрасываются тысячами, эти легкие, не длиннее карандаша, стрелки, пробивающие человека насквозь, с головы до пяток. Стрелки так изящно сделаны и издают такой тонкий и чистый звук стали.