Война на границах русской Колхиды
Рододендроны в полном цвету; среди лапчатых глянцевитых листьев пылали темно-лиловые чаши цветов. На лавровишне распускался цвет, как белая пахучая свечка. Встречались поляны, сплошь синие от фиалок. Тропа медленно поднималась в гору, пропадая только у втекающих в поток водопадов. Они вырывались из лиловых чащ рододендронов, с шумом падали в пропасть. Лошади переходили воду осторожно, нюхали ее. На камешке на корточках сидел солдат;
ружье и амуниция лежали подле: он мылил себе лицо, шею и бритую голову, фыркал, и вода текла с него совсем черная. Дальше попались два солдата; они шли не спеша, неся в руках охапки цветов. Еще подальше, посреди тихой воды разлившегося здесь водопада моя лошадь остановилась и принялась пить, переступая от удовольствия с ноги на ногу.
Отсюда, глубоко внизу, было видно море; над ним висли небольшие, овальные облака. Под ногами, в ущелье едва уже был виден поток. Он вырывался из-за камней короткими водопадами в разные стороны. Шум его не достигал досюда. Здесь только медленно шумели серебряные, серые леса чинар; на скатах, приминая зелень кустов, лежал местами белый снег и с шелестом высоко над головой проносились снаряды на юг, за лесистые гребни. Дорога стала чаще заворачивать, виться зигзагами, все круче кверху. На иных поворотах из темных ущелий внезапно налетала снежная прохлада, ветер подхватывал полы одежд, хвосты лошадей.
Отсюда дорога пошла еще круче, между снеговых полян; обозные и я пошли пешком; лошади двигались выше колен в грязи. Это была самая трудная и долгая часть дороги. Бока лошадей, покрытые потом, раздувались; из-под вьюков шел пар.
Когда мы и лошади выбились совсем из сил, показалась за повротом большая палатка, дым костра, мохнатые лошадки и сидящие и стоящие солдаты в 6елых папахах. Это был питательный пункт всероссийского земского союза. Студент санитар и мальчик повар подошли к вьюкам и стали их разгружать. Я повалился на тюк прессованного сена около костра, протянул мокрые сапоги к огню. Сидящие около солдаты заговорили; матрос с забинтованной головой под6расывал сухие веточки в костер, где закипал голубой эмалированный чайник.
Мирные разговоры, тишина серебряного леса, дым костров, похрустывание и фырканье коней, иногда, как запах махорки, сложное ругательство солдата, споткнувшегося о лиану, все это совсем не было похоже на войну. А между тем над нами, на вершине горы, в пятнадцати минутах ходьбы, стояла батарея. Сегодня утром ее засыпали пулями турки, выбитые к полудню и опрокинутые вниз.
Победа осталась за нами и наши неутомимые войска готовились к наступлению. Внизу за горой, верстах в двух, наши роты, спускаясь одна за другой в турецкую долину, вступали в бой, но ружейных выстрелов не было слышно, а пушки сейчас молчали.
